«клоун с осенью в сердце» …

( tremulantSky )

.

Я рампу погашу, сниму колпак,

Со светом вместе мир веселья испарится,

И вновь вокруг меня как будто все не так,

И сердце просится под купол словно птица…

А каждый день улыбки шум и смех –

Беспечный мир насмешек над ареной…

На сцене – клоун, и смешон для всех,

Зато навеки одинок за сценой.

Сниму парик, включу в гримерке свет,

Усядусь перед зеркалом широким,

С ботинок пыль смахну прошедших мимо лет,

Но след в душе останется глубоким…

А со стекла зеркального в ответ

Мне улыбнется грим легко, беспечно…

И пусть в душе тоска, и пусть надежды нет,

Но рампы, занавес, веселье – бесконечно…

( Елена Крючкова )
.

В. Высоцкий. Енгибарову — от зрителей ...
.

.
Клоун и пантомим, кино актёр и писатель - Леонид Енгибаров. Уникальный лирический комик. Он выходил на арену цирка не для того, чтобы веселить «уважаемую публику».


http://www.youtube.com/watch?v=gqGFROxstMg
.
http://www.youtube.com/watch?v=tuVDK8RqYtc
.
Он выходил говорить с публикой. При этом не произносил ни слова.

Коллеги окрестили его «философствующим клоуном». Журналисты – «клоуном с осенью в сердце»…

http://www.youtube.com/watch?v=wUPcMZ_PdkE

Сердце остановилось страшно рано – Енгибаров прожил 37 лет.
.


«клоун с осенью в сердце»…
.

.
( Яценко Вячеслав. " Осенний клоун" )
.

Шут был вор: он воровал минуты —

Грустные минуты тут и там.

Грим, парик, другие атрибуты

Этот шут дарил другим шутам.

.

В светлом цирке между номерами,

Незаметно, тихо, налегке

Появлялся клоун между нами

Иногда в дурацком колпаке.

.

Зритель наш шутами избалован —

Жаждет смеха он, тряхнув мошной,

И кричит: "Да разве это клоун?!

Если клоун — должен быть смешной!"

.

Вот и мы... Пока мы вслух ворчали:

"Вышел на арену — так смеши!" —

Он у нас тем временем печали

Вынимал тихонько из души.

.

.
Мы опять в сомненье — век двадцатый:

Цирк у нас, конечно, мировой,

Клоун, правда, слишком мрачноватый —

Невеселый клоун, не живой.

.

Ну а он, как будто в воду канув,

Вдруг при свете, нагло, в две руки

Крал тоску из внутренних карманов

Наших душ, одетых в пиджаки.

.

Мы потом смеялись обалдело,

Хлопали, ладони раздробя.

Он смешного ничего не делал —

Горе наше брал он на себя.

.

.
Только — балагуря, тараторя —

Всё грустнее становился мим,

Потому что груз чужого горя

По привычке он считал своим.

.

Тяжелы печали, ощутимы —

Шут сгибался в световом кольце,

Делались всё горше пантомимы,

И — морщины глубже на лице.

.

Но тревоги наши и невзгоды

Он горстями выгребал из нас,

Будто многим обезболил роды,

А себе — защиты не припас.

.

.

Мы теперь без боли хохотали,

Весело по нашим временам:

"Ах, как нас прекрасно обокрали —

Взяли то, что так мешало нам!"

.

Время! И, разбив себе колени,

Уходил он, думая своё.

Рыжий воцарился на арене,

Да и за пределами её.

.

Злое наше вынес добрый гений

За кулисы — вот нам и смешно.

Вдруг — весь рой украденных мгновений

В нём сосредоточился в одно.
.

.
В сотнях тысяч ламп погасли свечи.

Барабана дробь — и тишина...

Слишком много он взвалил на плечи

Нашего — и сломана спина.

.

Зрители — и люди между ними —

Думали: вот пьяница упал...

Шут в своей последней пантомиме

Заигрался — и переиграл.

.

Он застыл — не где-то, не за морем —

Возле нас, как бы прилёг, устав,—

Первый клоун захлебнулся горем,

Просто сил своих не рассчитав.

.

.
Я шагал вперёд неукротимо,

Но успев склониться перед ним.

Этот трюк уже не пантомима:

Смерть была — царица пантомим!
.

.
Этот вор, с коленей срезав путы,

По ночам не угонял коней.

Умер шут. Он воровал минуты —

Грустные минуты у людей.
.

.
Многие из нас бахвальства ради

Не давались: проживём и так!

Шут тогда подкрадывался сзади

Тихо и бесшумно — на руках...

.

.
Сгинул, канул он — как ветер сдунул!

Или это шутка чудака?..

Только я колпак ему — придумал,

Этот клоун был без колпака.

.

.
Сгинул, канул он — как ветер сдунул!

Или это шутка чудака?..

Только я колпак ему — придумал,

Этот клоун был без колпака.
.

.
1972
.
К этим строкам В. Высоцкого - живопись - пронзительная, затейливая и незабываемая, переворачивающая душу - кверх тормашками - так же, как и поэзия В.С. Высоцкого - художника - Jacob Christiaan (Poen) de Wijs.



Poen de Wijs belongs to that generation of painters who, in the 1970s, sought a path back to realism. He rediscovered many old realistic techniques, in watercolour, oil painting and lithography, and later presented the tradition in modern acrylics. At the end of the 1970s he broke into the Amsterdam gallery world and acquired an international reputation with phonograph record sleeves for the musical group Flairck.After many exhibitions worldwide he found in De Twee Pauwen a gallery that has represented him in The Netherlands since 1993.

Many successful exhibitions followed in succession, with such themes as “Alma Musica” in 1993, “The Geisha’s Clothing” in 2000, “Prima Vista, Mini and Maxi in Portrait” in 2002, and 2005’s high point so far, “Time and Space”.Poen de Wijs is not just like a realist in the 19th century tradition. His experiments with paint and image and his vision of the world show that he is a contemporary painter.

In his earlier period he combined nudes with abstract elements. Later he combined images from art history with contemporary subject matter. Since the 1990s he has interwoven the current theme of cultural integration into almost all his works. Poen paints the people of today, young and old, men and women of all races and cultures. He surrounds them with animals, with musical instruments, with still lifes, with decorative patterns, with structures, in a virtuoso game and with brilliant technique. In his latest collection, including “Time and Space”, he raises the question of philosophical issues, which has given his works more meaning.(c)